Черная вода  - Андреас Фёр

– Мы будем разбираться во всем этом досконально. – Хёнбихлер заметил, что лицо Грайнера стало белым как мел. – Мне жаль. Ты не хотел этого. Но мы не можем попросту замести все под ковер. – Грайнер, казалось, был близок к слезам. – Тебя не отстранят немедленно, но дисциплинарного расследования не избежать. – Хёнбихлер пытался утешить своего подчиненного.

«Но продвижение по службе ты можешь засунуть себе очень глубоко куда-то пониже спины», – подумал Кройтнер, и в его сердце выскочила пробка от шампанского. Затем он подошел к Грайнеру и положил руку ему на плечо.

– Выше нос. Каждому из нас случалось творить дерьмище.

После этих слов Кройтнер выплыл из комнаты. В его сердце было на удивление пасмурно, но откуда-то тянуло ароматом сирени.

Лару Эверс объявили в розыск, и каждый патрульный в округе имел ее фотографию уже через несколько минут. Но у Эверс было преимущество. Прошло больше часа, прежде чем Грайнер (между бодрящими фантазиями об увольнении ненавистного коллеги) усомнился в том, что доктор может выглядеть настолько молодо, что на ней были очки для чтения и что Зеннляйтнер ничего не сказал о ней при смене. До тех пор, пока не стало неопровержимым осознание, что в ситуации было нечто смешное, и он снова не заглянул в комнату. Достаточно времени, чтобы Лара Эверс оказалась почти в трех километрах от больницы. Оттуда было всего несколько сотен метров по едва проложенной дороге до сгоревшей фермы. Кройтнер сказал ей, где спрятаны ключи. Лару Эверс было уже не найти.

Между тем прокурор Йобст Тишлер все еще пребывал в хорошем настроении. Ведь он смог предоставить преступника на следующий день после убийства. Так, как любят СМИ. Корпеть неделями и все еще не найти виновного – журналисты от этого раздражаются, а следователи выглядят идиотами. В таком случае Тишлер должен был обеспечить осторожную политику интервью, чтобы полицию воспринимали всерьез в качестве органа, проводящего расследование.

– Я подведу итог, – сказал Тишлер, любовно поглаживая копию завещания Клауса Вартберга. – У нас есть подозреваемая, которая находится в доме жертвы с орудием убийства в руке сразу после преступления и чуть не приканчивает полицейского при аресте. Подозреваемая признается, но утверждает, что жертва напала на нее, и она защищала себя пистолетом, но в подтверждение этого нет никаких фактов. Напротив, явные следы говорят, что жертву убили во время сна. И есть мотив убийства: подозреваемая наследует, по-видимому, значительное состояние жертвы. – Тишлер собрал свои документы, копию завещания и бросил стопку на стол. – Конечно, нам придется дождаться лабораторных исследований и сделать доказательства неоспоримыми.

Он имел в виду необходимость снова поймать подозреваемую и устранить некоторые тривиальные несоответствия. И оставляет это Валльнеру и его деревенским полицейским.

Дело было ясно для Тишлера, и он казался малочувствительным к мелким возражениям. Поэтому Валльнер воздержался от того, чтобы Тишлер узнал, что в вечер преступления рядом с домом Вартберга был замечен неизвестный, и чрезвычайно обрадовался, когда прокурор попрощался с ними и уехал. Теперь можно было снова работать спокойно.

Прежде всего Валльнер создал специальную комиссию. Для этого потребовались государственные служащие из Розенхайма и Мюнхена. До сих пор он не знал, не обидится ли его народ в Мисбахе. В конце концов, все еще было похоже, что преступница уже была задержана. И если Лара Эверс сделала достоверное признание с окончательными данными о преступлении, орудии убийства и мотиве, объяснение таким и останется. И все-таки оставалось слишком много нуждающихся в разъяснении моментов.

Валльнер назначил встречу с сотрудниками на шестнадцать часов. Цель состояла в том, чтобы обсудить исходную информацию о жертве и Ларе Эверс. А пока Валльнер отправился с Майком к адвокату Баумгертелю, чей офис находился всего в нескольких минутах ходьбы от центра города.

* * *

Хуберту Баумгертелю было под сорок, он держал юридический кабинет вместе со своей женой. Хуберт Баумгертель-старший ушел на пенсию два года назад, но сохранил свою лицензию и порой работал в фирме, главным образом в области наследственного права, потому что за последние годы приобрел в округе определенную репутацию. Он также составил завещание Клауса Вартберга, но с клиентом говорил его сын.

– Люди всегда считают, что наследование – это что-то типа снотворного. Но я могу рассказать вам такие истории, мой дорогой! – Баумгертель покачал головой, как будто стараясь прогнать из памяти воспоминания.

– Итак, вы составили завещание для мистера Вартберга. – Валльнер попытался перейти к делу.

– Да, точно. Кстати, вы знаете, кто хуже прочих, когда речь идет о наследовании? Вы знаете, кто они? – Комиссары сознались в своем невежестве. – Супруги! В семье – да, ну, есть споры, логично. И все-таки в какой-то момент все родственники соглашаются. Но супруги, которые даже не принадлежат к семье, ни за что не согласятся. Они самы-е худ-ши-е провокаторы.

– Да ну? – удивился Майк, и Валльнер заподозрил, что он на самом деле нашел пустую болтовню Баумгертеля интересной.

– Пару лет назад в окружном суде был мой коллега. Беспроблемное наследование. Стороны были в основном согласны. В рассмотрении оставалось только сравнение, и дело должно было быть закрыто. И что, вы думаете, происходит в перерыве на переговорах?

Майк пожал плечами:

– Началась драчка?

– Еще лучше: один наставляет свой револьвер, немаленькая штучка, сорок пятый «смит-вессон», и стреляет. Два трупа. Едва не пострадал мой коллега. Слава богу, смог убежать в пустой зал суда. Наследование! Вот так бывает.

– В газете что-то писали об этом, – смутно вспомнил Валльнер. – Ландсхут?

– Да! Там-то все и произошло! Как на Диком Западе.

– Нижняя Бавария в своем репертуаре, – добавил Майк к общему клише.

– Но давайте обратимся к мистеру Вартбергу. Вы знали его какое-то время?

– Мой отец раньше был с ним связан. Строительные дела. Ничего особенного. Но поэтому он и пришел к нам.

Адвокатская секретарша принесла поднос с кофе. Баумгертель налил Майку и себе, пока они разговаривали.

– Вы знаете, есть ли у него родственники?

– Предположительно нет. Я спросил его о правомочных лицах. У него не было родителей, детей, внуков. Есть ли братья и сестры, племянники или кузены, я не знаю.

– Ну, по крайней мере, не нашлось кого-то из близких, кому он хотел бы передать наследство. Вы знаете, почему он все завещал Ларе Эверс?

– У меня сложилось впечатление, что ему понравилась девушка и он хотел помочь ей встать на ноги. По-видимому, ей было тяжело. Проблемное детство, домашнее образование и так далее. Но он ничего не говорил об этом.

– Создалось ли у вас впечатление, – Майк угостился второй чашечкой кофе, – что он был сексуально заинтересован в девушке?